Торамана впервые увидел свою невесту, когда девушка с сопровождающими ее людьми прибыла во дворец, где устроил штаб господин Дамодара. Это был другой дворец, не тот, что занимал Венандакатра. Тот проектировался, как резиденция гоптрия, а не главнокомандующего силами малва на Деканском плоскогорье. Господин Дамодара, как все знали, не страдает гордыней. Он не станет занимать дворец гоптрия без разрешения императора.

Так получилось, что он перебрался во дворец на следующий день. Нанда Лал прибыл как официальный посол императора за три дня до того, как раджпуты привезли невесту Тораманы. Шандагупта решил передать титул гоптрия Дамодаре, признавая тем самым его огромные заслуги перед правящей династией.

Торамане понравилось лицо девушки, как понравилось бы такое лицо невесты любому жениху. Стоявший рядом с ним Нанда Лал склонился к йетайцу и прошептал на ухо:

— Я слышал, что Индира симпатичная. Мой поздравления.

Торамана торжественно кивнул. Он держал собранно, как и следовало на официальных церемониях, и не показал, как забавно ему слышать слова Нанды Лала. Начальник шпионской сети неправильно понял источник его удовольствия.

По крайней мере, по большей части. Да, часть Тораманы радовалась красоте девушки. Но куда больше его обрадовал тот факт, что ее лицо вообще было возможно разглядеть. Большинство женщин-раджпутов по такому случаю надели бы чадру. Тот факт, что его невеста этого не сделала, сказал ему две вещи. Во-первых, она с характером, как Рана Шанга и описывал свою сводную сестру. Во-вторых, она не видела необходимости прятать лицо под чадрой.

Поскольку сам Торамана думал, что маскировка обычно не приносит ничего хорошего, появление Индиры без чадры предвещало хорошее будущее. У него были большие надежды на девушку, которая медленно шествовала по дворцу, обмениваясь приветствиями со своими родственниками-раджпутами, когда направлялась к Ране Шанге. Она вела себя скорее как жена, а не как невеста.

Наконец Индира добралась до сводного брата. Издалека Торамана не мог расслышать слова, которыми они обменялись. Но он не сомневался, что именно они обсуждали — судя по боли, отразившейся на их лицах.

— Такая трагедия, — пробормотал Нанда Лал. — Вся его семья.

Торамана слегка склонил голову.

— Это и вправду была шайка обыкновенных бандитов? Как я понимаю, вы сами проводили расследование.

Нанда Лал поджал пухлые губы.

— Да, проводил. Ужасная сцена. К счастью, тела так сильно обгорели, что я смог с чистой совестью сказать Ране Шанге: не было следов пытки или насилия. По крайней мере, это могло принести ему хоть какое-то облегчение.

Начальник шпионской сети империи малва тяжело вздохнул.

— Обыкновенные бандиты, Торамана. Определенно, чрезмерно смелая и наглая компания. Кушаны, судя по описаниям нескольких выживших свидетелей. К этому времени, как ни прискорбно, чудовища уже, несомненно, нашли укрытие у других кушанских бандитов в Гиндукуше.

Теперь Нанда Лал еще сильнее поджал губы.

— Бандиты, не более того. Помни это, Торамана. Все, кто выступает против малва, — это только бандиты и разбойники. И не сомневайся, мы с ними скоро расправимся.

Оба замолчали, наблюдая за тем, как царь раджуптов ведет сводную сестру из зала для приемов к своим покоям. Когда все раджупты покинули помещение, Нанда Лал снова склонился к Торамане и зашептал:

— Мои наилучшие пожелания тебе, Торамана, в связи с бракосочетанием. Император попросил меня передать тебе его поздравления. Мы уверены, что если возникнет такая необходимость, то ты сделаешь все необходимое, чтобы защитить малва от врагов. Всех врагов, какими бы они ни были.

И снова Торамана торжественно кивнул.

— Вы можете не сомневаться. Я не склонен к уверткам.

Поздним вечером Нарсеса вызвали к Ране Шанге. Конечно, евнух подчинился приказу, хотя и без всяческого удовольствия. Не то чтобы он возражал против позднего часа. Нарсес обычно не спал по полночи. Просто старый интриган ненавидел, когда его что-то удивляло, а он не видел никаких логических оснований для встречи с царем раджпутов.

Нарсес украдкой пробирался по темным коридорам дворца. Это просто была старая привычка. Нарсес ни в коей мере не беспокоился, что его заметят шпионы Нанды Лала. Здесь, на своей территории, паутина интриг и шпионажа у Нарсеса была гораздо лучше, чем у начальника шпионской сети.

В прошлом Рана Шанга очень редко разговаривал с Нарсесом, и только в присутствии господина Дамодары. И всегда днем, в военном штабе, во время кампании. Вызвать его для частной аудиенции в собственные покои…

После того как Нарсес зашел в помещения, где разместился царь раджпутов, слуга провел его в комнату для личных аудиенций и удалился. Рана Шанга вежливо предложил гостю сесть, его лицо не выражало ни скорби, ни негодования. Раджпут был даже достаточно вежлив, чтобы предложить римлянину стул, зная, что старый евнух не очень хорошо приспособился к индийскому обычаю сидеть на подушках, скрестив ноги.

Сам Рана Шанга сел рядом, склонился вперед и заговорил тихим голосом:

— Известие об убийстве моей семьи заставило меня задуматься над великими вопросами философии, Нарсес. В особенности об отношении правды и иллюзии. Именно потому я и попросил тебя прийти. Я подумал, что ты можешь помочь мне в час печали. В час великой нужды.

Нарсес нахмурился.

— Я даже не сведущ в греческой философии, Рана Шанга, и еще меньше — в индуистской. Насколько я понимаю, это связано с тем, что вы называете майя, или «пелена иллюзии». Не представляю, чем могу помочь тебе.

Раджпут кивнул.

— Конечно. Но я не собирался просить твоей помощи в таких глубоких вопросах, Нарсес. Я имел в виду нечто гораздо более простое. Природу репчатого лука, если быть точным.

— Лука? — Изрезанное морщинами лицо Нарсеса сильно сморщилось от недоумения, так что он стал еще больше похож на рептилию, чем обычно. — Лука?

— Лука. — Шанга наклонился и взял толстую пачку документов, лежавшую рядом с ним. Он поднес бумаги к лицу Нарсеса и слегка потряс ими. — Это официальный отчет об убийстве моей семьи. Нанда Лал, как ты, вероятно, знаешь, лично руководил расследованием. — Царь раджпутов положил пачку документов на ковер перед собой. — Это очень тщательный и полный отчет, как и следует ожидать от Нанды Лала и его главных следователей. Поистине исчерпывающий. Ни единую деталь не оставили неотмеченной, за исключением точной природы ран. Они описываются в той мере, насколько это возможно.

На мгновение на его лице появилась боль.

— Предполагаю, что эти детали есть в отдельном приложении, которое Нанда Лал милостиво не включил в предназначенную мне копию отчета. Словно я не понимаю неизбежную судьбу моей жены и детей в руках подобных существ. — Тут Шанга почти зарычал.

Раджпут выпрямился. Несмотря на то что он сидел на подушках, а Нарсес на стуле, Рана Шанга, казалось, возвышается над старым евнухом.

— Но есть одна маленькая деталь, которая ставит меня в тупик. А теперь я изучил этот отчет очень тщательно, бесконечное количество раз перечитывая его от начала и до конца. Дело касается репчатого лука.

Увидев выражение лица Нарсеса, который до сих пор не мог понять, при чем тут репчатый лук, Рана Шанга вымученно улыбнулся.

— Видишь ли, в отчет Нанды Лала включен исчерпывающий список всего, что было найдено. В этом списке есть остатки небольшого сундучка, в котором моя жена всегда держала приправы. Ничего особенного в этом сундучке не хранилось. Бандитам нет смысла его воровать, и они его не украли.

Нарсес совершенно ничего не понимал. Что, несомненно, приводило старого шпиона в ярость. Но он продолжал слушать Шангу, не протестуя и не позволяя гневу отразиться на лице. Нарсес не был дураком. И он понял — хотя не представлял, откуда это придет, — что над ним нависла угроза уничтожения. Подобно волне прилива, вот-вот готовой обрушиться на слепого.